АГОНИЗИРУЮЩИЕ ЗАПИСКИ
1. Агония
Мир катится в тартарары. Не ощущая под ногами почвы, ты плюешь на себя и окружающие тебя нормы. Все равно тонешь. Увязаешь сначала по колена в болоте, затем, погружаясь ниже, скользкие пальцы с хлюпаньем обволакивают тело. Засасывает все глубже и глубже, к горлу подходит ком – судорожное глотание и во рту привкус грязи. Она скрипит на зубах, забивает глотку и тебе приходится пожирать вонючую жижу, чтобы вместе с ней вдохнуть живительного воздуха. Но тщетно, там один сероводород. Руками бултыхаясь, цепляешь пальцами тину – собираешь клубки из водорослей – пытаешься из них отчудачить спасательный круг. А они мокрые и тяжелые, гнилые с ядовитым оранжевым отблеском, только дополнительным грузом ложатся к весу биомассы. Тянут вниз, связавши-опутавши руки клубком шипящих аспид. И вот на уровне глаз пузырится дыхание – это последние слова вылетают из легких. Прощание – безумный липкий страх; с закрытыми веками читаешь молитву абстрактному богу. Хочешь отключить нервную систему, ибо боль не заглушается, а только усиливается. В каждую клеточку тела вонзается ледяная иголка, выстрелом на вылет она оставляет в сознании рубцом кровавый след - холод бесконечно сжимающейся Вселенной. Так выглядит последняя мысль. Затем хлопок и словно лопнувший мыльный пузырь бесследно исчезает рефлексия жизни.
( Collapse )
Мир катится в тартарары. Не ощущая под ногами почвы, ты плюешь на себя и окружающие тебя нормы. Все равно тонешь. Увязаешь сначала по колена в болоте, затем, погружаясь ниже, скользкие пальцы с хлюпаньем обволакивают тело. Засасывает все глубже и глубже, к горлу подходит ком – судорожное глотание и во рту привкус грязи. Она скрипит на зубах, забивает глотку и тебе приходится пожирать вонючую жижу, чтобы вместе с ней вдохнуть живительного воздуха. Но тщетно, там один сероводород. Руками бултыхаясь, цепляешь пальцами тину – собираешь клубки из водорослей – пытаешься из них отчудачить спасательный круг. А они мокрые и тяжелые, гнилые с ядовитым оранжевым отблеском, только дополнительным грузом ложатся к весу биомассы. Тянут вниз, связавши-опутавши руки клубком шипящих аспид. И вот на уровне глаз пузырится дыхание – это последние слова вылетают из легких. Прощание – безумный липкий страх; с закрытыми веками читаешь молитву абстрактному богу. Хочешь отключить нервную систему, ибо боль не заглушается, а только усиливается. В каждую клеточку тела вонзается ледяная иголка, выстрелом на вылет она оставляет в сознании рубцом кровавый след - холод бесконечно сжимающейся Вселенной. Так выглядит последняя мысль. Затем хлопок и словно лопнувший мыльный пузырь бесследно исчезает рефлексия жизни.
( Collapse )